{jathumbnail off}
В 1999 году народный депутат Мерве Кавакчы была изгнана из турецкого парламента из-за хиджаба.
30 октября 2013 года открылась новая страница в истории Турции: четыре депутата-женщины приняли участие в работе турецкого маджлиса в платке.
Гюляй Саманджи, Гёнюль Шахкулубей, Севда Баязит, Нурджан Далбудак вошли в хиджабах в зал заседаний парламента за несколько минут до начала сессии.
На их лицах читалось волнение. Представители прессы буквально соревновались между собой, чтобы запечатлеть исторические кадры. Депутаты не отказывали в удовольствии отправлять их фотографии в свои твиттер-аккаунты. Однопартийцы встали в очередь, чтобы поздравить их. Оппозиционеры предпочли молча адаптироваться к новым краскам и цветным платочным узорам в политической палитре.
В бурлящей среде осталась незамеченной депутат от республиканской партии Дилек Акагюнь Йилмаз, пришедшая на заседание в футболке с изображением Ататюрка. Она не удостоилась внимания прессы и парламентариев. Законодателям предстояло дать оценку платку, который стараниями многих поколений и, в основном, республиканцев, от куска ткани и элемента одежды эволюционировал до статуса политического символа.
В сложившейся обстановке модератор объявила перерыв на 10 минут, и председатели партийных групп удалились для совещания. Событие было воспринято как чрезвычайное, и оно требовало обсуждения.
Каждой партии предоставили слово. Но никто из оппозиционеров не стал выносить на парламентское обсуждение правомочность присутствовия депутата в платке в стенах маджлиса. Иначе парламенту пришлось бы голосовать «за» или «против». Таким образом, многолетнее табу на ношение хиджаба развалилось само собой. Зайти не только в парламент, но принимать участие в Генеральном собрании маджлиса отныне не является запретным.
Кстати, в связи с оттепелью в стиле одежды снят ещё один запрет — на ношение женщинами брюк в стенах парламента. В ближайшее время маджлис рассмотрит и это предписание, после чего внесёт соответствующие поправки в устав парламента.
В оппозиционной партии долгое время шли дебаты о том, как относиться к депутатам в платках. Но в этот день они продемонстрировали политическую терпимость, вели себя достойно, хотя и напряжённо. Маджлисмены ограничились лишь словесными уколами и не прибегали к каким-либо решительным действиям.
Первым взял слово республиканец Мухаррам Индже, высказавший обеспокоенность его партии. Он пытался доказать, что правящая партия имеет массу недостатков, недоработок, поэтому требования веры не ограничиваются лишь надеванием платка: «Разве у религии только одно предписание? Надо следить за налогами, контролировать их расходы, нельзя нажать на кнопку перезагрузки перед Богом. У Всевышнего можно лишь просить прощения, но переодеться можно для Эрдогана». Он призвал к справедливости во время проведения конкурсных тендеров, к получению чистого заработка, в котором не замешаны деньги от казино, лото, мафии и прочее.
Он обратил внимание на то, что сейчас парламентарии стали свидетелями споров не о том, какой стиль одежды выбирать, а о том, как новый притеснитель (большинство) создаёт новый тип притесняемых, и как создаётся новый тип притесняемых (имея в виду свою партию и её последователей).
Пламенное выступление Индже было воспринято напряжённо, но всё же он произнёс крамольные для оппозиционера слова: «И покрытая, и простоволосая — наши сёстры», чем сорвал бурные аплодисменты всех парламентариев.
Ярким и неповторимым было выступление Шафак Павей. Женщины-депутаты этой партии отличаются хорошей образованностью, высокой осведомлённостью в политических вопросах, блестящими ораторскими способностями, сарказмом, иронией, жёсткостью. Павей заявила: «Я ни в коем случае не боюсь свободы женщин. Хочу сказать, что свободная жизнь очень трудно строится, но её можно быстро разрушить. Свобода — это одновременно и ответственность. У меня теперь много ожиданий от женщин-парламентариев в платках. Я изучила всё, что они сделали до этого решения, как они боролись за права других, но я увидела, что никто из них ни единого слова не произнёс о правах других… И я вижу, что легенда о совместном сосуществовании канула в лету. Если вы нас уничтожите, кого вы поставите, например, для представительства и рекламы очередного притязания на Олимпиаду? Мы те, кого наказывают за наш образ жизни. Но всегда получается, что хронические бедняжки — это вы».
«Вся её речь проникнута гиперболизированным страхом перед тем, что могут сделать с ними так называемое большинство в платках, и усердным желанием принизить, уменьшить значимость всех страданий, которые выпали на долю молодёжи 90-х, которые в самый разгар лет были лишены самого главного — возможности выбора своего пути. Их жизни были заморожены на двадцать лет, им не разрешали работать и учиться только потому, что они ходили в хиджабах», — считает Эсма Ханиф, кандидат психологических наук, докторант Берлинского университета, которая вынужденно покинула страну и получила образование за границей.
«Даже стороннему наблюдателю происходящее в Турции в эти годы казалось более чем странным. В особенности настойчивое утверждение СМИ о том, что республика — путь от мрака к свету. 700-летнее историческое прошлое рассматривалось как период разгула мракобесия, не меньше. Трагедия в том, что отказ от корней, отрицание корней, как бы ни пытались выдать желаемое за действительное, не делает человека современным. Слушая речи представителей этой партии, можно сделать вывод о том, что они обеспокоены превращением Ислама в исламизм и фундаментализм. Возможно, защитить интересы Ислама и не дать ход экстремистским явлениям — самая почётная и благородная миссия республиканской партии на ближайшие годы. Если заглянуть в историю, то именно их партия устраивала политические игры с внешним видом людей. Как говорит мой друг, когда ты идешь покупать платок в бутик, ты покупаешь политику. И все доводы о куске ткани, в котором уютно жить, неубедительны. Как искупить слёзы поколения, которое унижали и морально истребляли за веру?», — спрашивают студентки Мармаринского университета.
Пламенная речь Павей вызвала много откликов. Парламентарий сказала, что рада за тех депутатов, которые были вынуждены стыдливо прятать своих жён, носящих хиджаб. Но депутат Нимет Баш назвала эти слова по меньшей мере издевательскими: «Кто вы такие, что позволяете себе играть чувствами людей к супругам? Не у вас ли вели политику отчуждения? Не ваша ли партия использовала одежду как инструмент политического давления?»
Между тем, многие партии выразили поддержку женщинам-парламентариям. Стоит отметить также, что страна восприняла это событие более чем спокойно. Как само собой разумеющееся. Для большей части населения муссирование темы хиджаба воспринимается как странное и ненужное.
Депутат от национальной партии Рухсар Демирель заявила: «Перестаньте рассматривать наших женщин под микроскопом. Кому какое дело, кто что носит? Одежда не может быть глобальной проблемой страны. Нас сюда направили, чтобы мы принимали решения, а не плодили проблемы. Я обращаюсь к мужчинам: не заходите в наше личное пространство, мы, женщины, как-нибудь сами разберёмся. Вера — это свобода. Для национальной партии сегодняшнее событие — проявление нормы».
Парламентарий Нурджан Далбудак так прокомментировала свою инициативу воспользоваться демократическими свободами: «Это наше внутреннее, духовное решение. У кого-то оно созрело после совершения Хаджа. Это не реваншисткий выпад. Ведь запрет на хиджаб начался не 28 февраля 1999 года, а гораздо раньше, в 1960—1980 годах. Это сломленные судьбы, трагедии, лишения. Тогда были бы другие речи, другие действия. Мы живём в стране, в которой 70 процентов женщин ходят в хиджабе, и нет ничего более естественного для них, как иметь представителей в маджлисе. Мы обязаны решать проблемы разных слоёв населения. До сегодняшнего дня не существовало разделения на ваших и наших, не будет этого и впредь».
Политика Эрдогана в отношении хиджаба правильна с точки зрения политтехнологий. Он осторожно приближался к этому вопросу, не торопил события, и процесс происходил не революционным путём, а словно сам собой. Обращаясь к нации, премьер-министр сказал: «С непокрытой головой или в хиджабе — граждане этой страны, хозяева республики. Они имеют равные права и свободы. Предпочтение одного другому противоречит основам равенства и справедливости. Одного воспринимать как безупречного гражданина, а другого — унижать изначально противоречит человеческим ценностям. Говорить о том, что платок — это политический символ, большое невежество. В стране, где хиджаб — требование веры, и те, кто выполняет предписания Ислама, были лишены многих возможностей, пережили ужасные периоды. Мы с помощью демократических преобразований поставили конец этим различиям. Строить с одной стороны и разрушать с другой — не наш метод. Подправляя одну сторону весов в интересах одних и нарушать равновесие другой чаши — никогда не было нашей целью».
Думающая молодежь при этом считает, что приписывать хиджабную свободу партии Эрдогана было бы крайне неверно. «Это, скорее, победа всех женщин-мусульманок Турции, которые годами не сдавались и защищали право на свободу мусульманского образа жизни. В развитии демократии огромную роль сыграли все партии маджлиса, и даже те, что в него не попали. Потому роль правящей партии нельзя назвать наиважнейшей», — считают докторантки знаменитого и престижного Босфорского университета.
Представитель правящей партии Бюлент Арынч подытожил: «Все ждали раздора и ссор в парламенте из-за того, что наши женщины воспользовались правом на свободу. Но этого не произошло. И это показатель политической зрелости наших депутатов. Это именно то, что нужно ожидать от парламентариев. И я благодарен всем. Сегодня не день победы. Это то, что должно было произойти, и наконец случилось».
