Мастер хаттата Кенза Саади сочетает в своих работах азиатскую каллиграфию с исламской. Она имеет степень бакалавра Корнельского университета и докторскую степень Колумбийского университета. На протяжении большей части своей жизни она была гуманитарным работником в странах, охваченных войной, на Ближнем Востоке, в Азии и Африке. Сейчас она живет в Сан-Мигель-де-Альенде (Мексика) с сыном Анваром, а ее родители проживают в Марокко и Афганистане.
Я считаю, что каллиграфия – это духовный путь, который ведет, независимо от почерка, к тому спокойствию сердца, о котором говорят мудрецы разных культур.
Впервые я научилась каллиграфии у японских и китайских древних и не очень древних мастеров. По словам восточноазиатских каллиграфов и поэтов, мир создается с каждым штрихом кисти. А если процитировать Франсуа Чэна (Китай-Франция, род. 1929), каллиграфия передает ”изначальное дыхание”, которое дало начало всему.
По мере того, как я все ближе знакомилась с японской каллиграфией, я вернулась к тому, что можно назвать моими корнями – арабские и персидские надписи и исламское искусство в целом. Я почувствовала необходимость записать многие стихи, которые я читала. Я хотела передать и поделиться с другими эмоциями и радостью, которую принесли мне Руми, Аль-Газзали и особенно Хафиз.
Постепенно я пришла к осознанию того, что могу привнести одно в другое; что мудрость, терпение и красота, которые я ощущала, занимаясь японской каллиграфией, могут быть приведены в арабские и персидские буквы.
С внешней стороны, каждая строка, каждая точка должны быть живыми, так же, как каждый штрих в написании японского Кандзи (символа). Техника должна быть совершенной, а письмо должно быть проникнуто изяществом и достоинством, как рекомендуют учителя стиля насталик.
Что касается внутреннего аспекта, то доминирующим началом является дух. Как и при написании Кандзи, чтобы вывести на бумаге слово «салам» (мир – سلام) или «ишк» (абсолютная любовь – عشق), вдохновением должна быть сама суть слова. В случае с «ишк» каллиграф должен чувствовать абсолютную любовь, незапятнанную эго и недвойственную. Что касается такого, казалось бы, банального слова, как вода (ма– ماء), каллиграф должен стать потоком, самой чистотой и ее жизненно важными аспектами. Именно эта энергия будет приводить в движение его дыхание, его руку и все его существо, когда он будет располагать на бумаге линии и точки.
Другими словами, написание каллиграфических букв включает в себя работу над собой, конечно же, в плане техники, но в большей степени нужно быть “близким к самому себе”, как сказал Чуса, знаменитый корейский каллиграф начала XIX века. Для меня это самый освобождающий опыт, поскольку это один из случаев, когда я действительно одинока, отключена от мирского и, все же, созвучна великому ритму Вселенной, в ее целостности и уникальности.
Каллиграфия для меня не столько дисциплина или искусство, сколько молитва. Как сказал Хафиз, чтобы писать, сердце должно быть наполнено радостью и должно быть свободным. И я весьма скромно надеюсь, что моя работа сможет передать эту радость и свободу, чтобы и другие чувствовали спокойствие сердца.
Техническое примечание: я использую японский стиль каллиграфии кисти и черные чернила из Индии. Работы сделаны либо на хлопковой бумаге хлопка ручной работы, либо на древесине. Работая на бумаге, я использую акварель для фона.
Кенза Саади
