На рубеже XVIII–XIX веков в России началось увлечение Востоком и мусульманской культурой. Египетский поход Наполеона Бонапарта 1798–1801 годов, который был одновременно научной экспедицией, дал старт европейской ориенталистике и ввел моду на восточную экзотику.
Как результат через французскую прессу и литературу мода на все восточное перекинулась в Россию. К тому же непрекращающиеся русско-турецкие и кавказские войны только подогревали этот интерес. В русский обиход слово «кайф» вошло в 1821 году через восточные зарисовки востоковеда и журналиста Осипа Сенковского.
Он писал: «Путешественники, бывшие на Востоке, знают, сколь многосложное значение имеет выражение кейф. Отогнав прочь все заботы и помышления, развалившись небрежно, пить кофе и курить табак называется — делать кейф. В переводе это можно было бы назвать „наслаждаться успокоением“».
По самой распространенной версии словом «кейф» обозначают состояние блаженства в Раю для праведников, которое ожидает всех благочестивых мусульман. Глагол каййафа (كَيَّفَ) же с арабского языка переводится как «доставлять удовольствие, веселить».
Термин «кейф» в значении «нега» стали активно использовать многие русские писатели. Например, Антон Павлович Чехов отметил в рассказе «Мой домострой», написанном в 1886 году: «После обеда, когда я кейфую на диване, распространяя вокруг себя запах сигары, свояченица читает вслух мои произведения, а теща и жена слушают».
В первые годы советской власти литераторы и журналисты отправили слово «кейф» на свалку истории как устаревшее понятие. Из небытия оно вернулось в 50–60-е годы ХХ века, когда стиляги и битники решили, что «кайф» — это что-то новомодное английское.
