Раньше меня звали Маргарет (Пегги) Маркус. Будучи ребенком, я проявила повышенный интерес к музыке и частенько любила слушать классические оперы и симфонии, считая их частью прекрасной западной культуры. Музыка была моим самым любимым предметом в школе, на котором я неизменно получала самые высокие оценки. Однажды я случайно услышала по радио арабскую мелодию, которая просто поразила меня, и я захотела слышать больше.
Я не оставила родителей в покое до тех пор, пока отец не согласился отвести меня в сирийский центр в Нью-Йорке, где мы купили кучу дисков с арабской музыкой. Родители, близкие и соседи считали, что арабы и их музыка довольно странные. Они говорили, что эти песни режут им слух всякий раз, как я включала их. В результате я просто закрывала двери и окна в своей комнате, чтобы ничего не раздражало окружающих.
После того как я приняла Ислам, я любила сидеть как зачарованная почти час в мечети Нью-Йорка, слушая записи тилявата в исполнении египтянина Абдул Басита. Однако по пятницам во время коллективной молитвы имам не включал эти мелодии. В этот день у нас был особый гость: невысокий, очень худой и бедно одетый чернокожий молодой человек, который представлялся как студент из Занзибара. Он читал суру «ар-Рахман».
Я обнаружила интерес к Исламу в 10-летнем возрасте. В то время я посещала реформистскую еврейскую воскресную школу и была очарована отношениями между иудеями и арабами. Из учебников я узнала, что Ибрахим был отцом и для тех, и для других. Также я прочитала, что много веков спустя в средневековой Европе христианские инквизиторы сделали невозможной жизнь евреев, и им предоставили приют мусульмане Испании. Это было величайшее проявление щедрости исламкой цивилизации, которое позволило дальше развиваться иудейской культуре.
Совершенно ничего не зная об истинной природе сионизма, я наивно думала, что евреи вернулись в Палестину для того, чтобы укрепить культурные и религиозные связи со своими семитскими собратьями. Я верила, что вместе иудеи и арабы объединятся ради создания нового золотого века на Ближнем Востоке.
Несмотря на увлечение еврейской историей я была глубоко несчастна в воскресной школе. В то время я стойко идентифицировала себя с евреями в Европе, которые пострадали от нацизма, и была шокирована от того, что никто из моих одноклассников или их родителей не относился к религии серьезно.
Во время богослужений в синагоге дети читали смешные записки, которые подкладывали друг другу в молитвенники, и хихикали, нарушая тишину. Они производили так много шума, что педагоги не могли призвать их к порядку, и им наверняка было тяжело справляться с классом.
Дома религиозная атмосфера была примерно такой же. Моя старшая сестра питала отвращение к воскресной школе, что матери по сути приходилось вытаскивать ее из кровати по утрам, и этот процесс не обходился без потока слез и крепких выражений. В итоге родители устали и разрешили ей бросить занятия. В один из религиозных праздников вместо похода в синагогу и поста в Йом Киппур, мы с сестрой поехали с родителями на пикник.
Когда мы с сестрой убедили родителей в том, сколь ничтожна польза от воскресной школы, они присоединились к атеистической гуманитарной организации. «Этическое культурное движение» было создано в 19 веке. Его основатель получил образование раввина и ревностно служил нравственным ценностям.
Я посещала воскресную школу при этой организации четыре года, с 11-летнего возраста. Я прониклась идеями этого движения и довольно презрительно относилась к традиционным религиям. В 17 лет я примкнула к местной сионистской группе, однако затем поняла суть этого явления и спешно покинула организацию.
Во время обучения в Университете Нью-Йорка я выбрала курс, названный иудаизм в Исламе. Профессор, Абрахам Исаак Кац, глава департамента изучения иудаизма, не прилагал ни единого усилия, чтобы убедить студентов, многие из которых собирались стать раввинами, — что Ислам проистекал из иудаизма. В написанном им учебнике рассматривался каждый аят Корана в сравнении с еврейским источником. В то время как истинная цель профессора была убедить нас в превосходстве Ислама над иудаизмом, он говорил совершенно о противоположном.
Вскоре я осознала, что сионизм был лишь комбинацией расизма и трайбалистических аспектов иудаизма. Современный националистический сионизм был дискредитирован в моих глазах, когда я узнала, что многие, если не все наши лидеры были соблюдающими евреями, и вероятно нигде больше в ортодоксальном, традиционном иудаизме не проявлялось столь сильное неуважение, как в Израиле.
Когда я обнаружила, что практически все американские еврейские лидеры поддерживают сионизм, не испытывая ни малейших угрызений совести из-за чудовищного произвола в отношении палестинских арабов, то не смогла больше считать себя еврейкой в сердце.
Однажды ноябрьским утром профессор Кац во время лекции приводил неопровержимые и логичные аргументы, что монотеизм распространял и Моисей, так как исполнение повелений Всевышнего были непременным условием его нравственного совершенствования.
Если мораль является делом рук человеческих, как утверждают агностики и философы-атеисты, тогда они могут изменить ее усилием воли, согласно собственной прихоти, убеждениям и положению дел. Результатом может стать полный хаос, который приведет к краху личность и общество.
Вера во Всевышнего, как говорили раввины в Талмуде, с которыми спортил профессор Кац, была не творением человеческого разума, а нравственной потребностью. Он утверждал, что только те, кто верил в наступление Судного Дня для каждого и отчет за прожитые на земле годы, займутся самодисциплиной и поклонениями, став хорошими людьми.
На занятиях у профессора Каца я познакомилась с Зенитой, наиболее необычной и очаровательной девушкой среди тех, кого мне доводилось встречать. Когда я впервые вошла в аудиторию и оглянулась в поисках свободной парты, я увидела два места там, где на стене висели переводы из Юсуфа Али и комментарии к аятам Корана.
Я села за эту парту, умирая от любопытства узнать, кому принадлежат эти строки. За миг до начала лекции высокая худощавая бледная девушка с копной огненно-рыжих волос села рядом со мной. Ее появление было знаковым, и я подумала, что она может быть студенткой из Сирии, Турции или другого ближневосточного государства.
Большинство студентов были молодыми людьми, носившими черную шапочку ортодоксальных евреев, которые хотели стать раввинами. Мы были лишь двумя девушками на курсе. По пути в библиотеку после лекции мы познакомились. Зенита родилась в семье ортодоксальных евреев, ее предки эмигрировали в США из России лишь несколько месяцев спустя после начала Октябрьской революции в 1917 году, чтобы спастись от репрессий.
Я обратила внимание, что моя новая подруга говорит по-английски с точным соблюдением грамматических правил, как иностранка. Она подтвердила мои догадки, объяснив, что в семье и с друзьями говорит тольк на идише и не выучила ни одного английского слова после окончания школы.
Она сказала, что ее настоящее имя Зенита Либерман, однако для того, чтобы влиться в американское общество, ее родители изменили фамилию на Лейн. С детства она учила идиш, однако сейчас уделяет время арабскому. Однако после того занятия Зенита так больше и не появлялась на лекциях у профессора Каца, в то время как я не пропускала ни одной.
Шли месяцы, и я практически забыла про Зениту, как вдруг она однажды позвонила и начала умолять приехать на встречу с ней в музей «Метрополитан» — на уникальную выставку арабской каллиграфии и древнейших свитков Корана. Во время посещения экспозиции она сообщила, что приняла Ислам, и двое ее палестинских друзей стали свидетелями.
Я удивилась: «Почему ты решила стать мусульманкой?» Она призналась, что перестала ходить на лекции профессора Каца из-за болезни почек. Ее состояние было критическим, а мать и отец не надеялись, что девушка выживет.
«Как-то после обеда, мучаясь от высокой температуры, я увидела Коран на прикроватном столике и начала его читать. Эти строки настолько меня тронули, что я разрыдалась, а затем поняла, что выздоровею. Как только я окрепла для того, чтобы вставать с постели, я попросила двух моих друзей-мусульман стать свидетелями моей шахады», — рассказала она.
Мы с Зенитой ужинали в сирийском ресторане, где я пробовала необыкновенные блюда. Мы заказали кускус, суп из чечевицы, жареную говядину с рисом и порцию восхитительных котлеток с арабскими лепешками. Мы разговаривали об Исламе…
Пока профессор Кац пытался донести до нашего сознания что-то на лекциях, в уме я сравнивала то, о чем сказано в Ветхом Завете и Талмуде, с изложенным в Коране и хадисах. Так я приняла Ислам и стала мусульманкой.
(При использовании материалов islamisemya.com гиперссылка на сайт обязательна!)
