Во время посещения мечетей я чувствовала мощь и силу Аллаха, и мне нравилась изысканная каллиграфическая роспись на стенах. Я сидела в мечети Альгамбра в испанской Гранаде и пыталась догадаться о том, что говорится во фресках. Это был самый прекрасный язык из тех, что мне приходилось встречать. «Что это за язык?» — спросила я окружающих, и услышала в ответ: «Арабский».
На следующий день, когда гид спросил, на каком языке я бы хотела взять путеводитель, я ответила, что на арабском. Он удивился: «Вы говорите на этом языке?» Я ответила, что нет, и попросила дать мне путеводитель дополнительно и на английском. В итоге к концу путешествия у меня набралось прилично книг на арабском изо всех городов Испании, где мы побывали. И их было столь много, что в аэропорту мне пришлось оставить практически всю одежду, чтобы избежать перевеса. Ибо эти книги тогда для меня стали невероятно значимы, дороже золота.
Вернувшись домой, я открывала их каждый вечер перед сном и любовалась красивой вязью на их страницах. Я представляла, что когда-то смогу написать несколько слов этим изысканным почерком и думала, какой же богатой должна быть культура тех людей, что пользуются арабским алфавитом. И в итоге я решила, что запишусь на курсы сразу же после того, как начнется осенний семестр в колледже.
2 месяца до этого путешествия я была в Америке, вместе с родителями в нашем доме в Айове, и решила одна поехать в Европу. Мне было всего лишь 16 лет, и это случилось до моего поступления в Северо-Западный университет той же осенью. До этого я хотела увидеть мир. Именно так я сказала родным и друзьям. Однако на самом деле я находилась в поиске ответов.
За несколько месяцев до поездки я решила прекратить ходить в церковь и не знала, в какую сторону направить свое сердце. Мне было некомфортно, но я не видела иной альтернативы. Когда я росла, у нас не было большого выбора – ты либо часть церковного общества, либо нет. И у меня не было ни малейшего представления о том, что может быть как-то иначе. И после того как я отправилась в Европу, я надеялась, что увижу иные возможности.
В нашей церкви не разрешалось молиться Всевышнему, мы могли поклоняться только Иисусу и надеяться, что он примет наши молитвы и передаст их Творцу. Я интуитивно чувствовала, что здесь что-то не то, и, не говоря никому ни слова, тихонько молилась Единому Богу. Я искренне верила, что только Он слышит наши просьбы. Однако я чувствовала сконфуженность из-за того, что я делаю не так, «как нужно».
По необходимости я ходила в церковь каждое воскресенье и серьезно относилась к тому, что нам говорили о честности, вежливости и понимании. И я поражалась, почему, выйдя из церкви, люди вели себя совершенно иначе. Почему нет специальных правил для будней? Разве эти положения действительны только в воскресенье? Я искала путь – и ничего не находила.
В том учении были 10 заповедей, которые подразумевали очевидные вещи: не убивать, не воровать и не лгать, но кроме этого, я не видела указаний на то, как вести себя вне церкви. Все, что я знала: возможно, есть что-то неправильное в ношении мини-юбки в церкви и посещении воскресной школы лишь потому, что там симпатичные мальчики.
Однажды я пришла в дом нашей учительницы и увидела полку, полностью заставленную экземплярами Библии. Я поинтересовалась, зачем она собрала столько одинаковых книг. «Нет, — возразила учительница, — это разные версии Библии». Я не посчитала нужным беспокоить ее расспросами, почему они так отличаются. Однако это беспокоило меня. Они и правда отличались друг от друга, а в некоторых даже отсутствовали некоторые главы.
Я вернулась в Америку с чувством, что я не нашла ответы на те вопросы, на которые надеялась получить ответ во время путешествия в Европу. Но я привезла новое увлечение – арабский язык. Интересно, что я отметила правильные ответы еще на фресках той мечети в Альгамбре. Однако мне потребовалось более двух лет, чтобы это понять.
Первое, что я сделала после того, как заселилась в комнату в университетском кампусе, — записалась на курсы арабского. Я была одной из трех студенток на этих, как оказалось, самых непопулярных занятиях. Я занималась толь прилежно, что даже наш педагог был удивлен.
Я писала курсовую работу о каллиграфических перьях и в это время поехала в арабский квартал в Чикаго, чтобы посмотреть на бутылки газировки с надписями на арабском. Я также просила людей дать мне почитать книги на этом языке и посмотреть на различные каллиграфические стили. Вскоре семестр подошел к концу, и я решила посвятить свое время изучению культуры Ближнего Востока в целом — записалась на курсы, где рассказывалось о регионе. На одном из занятий преподаватель рассказал о Коране.
Однажды вечером я открыла Коран, чтобы сделать домашнюю работу, начала читать его и не могла остановиться. Это было похоже на то, словно мне в руки попался увлекательный роман, и я подумала про себя: «Ух ты! Это великолепно. Это именно то, во что я всегда верила». Именно в Коране я нашла ответы на все вопросы, которые меня беспокоили – например, как вести себя в будние дни. И к тому же я нашла четкое подтверждение, что Всевышний – Один!
Эта Книга для меня стала величайшим открытием. Я поразилась, что в ней сказано обо всем, во что я верила и к чему вели меня духовные поиски. На следующее утро я спросила у преподавателя, кто автор этой книги, потому что хотела почитать и другие его произведения. На переводе смыслов Корана было указано имя, и поэтому я подумала, что текст Священного Послания принадлежит именно ему. Однако вскоре я поняла свое заблуждение!
Профессор сказал, что у Корана нет автора, а на титульном листе указано имя переводчика, так как «в Исламе верят, что Коран был ниспослан Всевышним, и потому никто не мог его написать». Он был христианином, однако рассказал мне, что Священная Книга мусульман не претерпела никаких искажений или изменений с момента ниспослания. Не стоит говорить, как сильно я была удивлена. После этого я посвятила время не только изучению арабского языка, но и Корана, и Ислама.
В итоге я решила немного попутешествовать по Ближнему Востоку. Я отправилась в Египет, чтобы соприкоснуться с его культурой. Я бродила по исламскому Каиру – месту, где расположено множество мечетей. Мне всегда было там комфортно, и я чувствовала себя словно всегда была в них, потому что на самом деле чувствовала Мощь, Силу и Величие Аллаха. И, конечно, я наслаждалась прекрасными каллиграфическими узорами на стенах мечетей.
Как-то раз подруга спросила, почему я до сих пор не приняла Ислам, который мне так нравится. «Но я уже мусульманка и всегда была ей», — произнесла я и сама поразилась этому ответу. Но я знала, что у этой религии много смысла, и она наполнила мою жизнь. И я подумала, что на самом деле пришла пора произнести шахаду.
Я узнала, что для «официального» свидетельствования веры я должна пойти в мечеть и произнести клятву в присутствии двух людей. Однако имам дал мне сертификат, который был похож на мои медицинские и прочие бумаги. Я же чувствовала, что всегда была мусульманкой и не нуждалась в кусочке бумаги, который говорил об этом. Я стала настоящей мусульманкой в тот момент, когда впервые в жизни увлеченно читала Коран. Именно тогда я чувствовала, что вновь обрела свою когда-то потерянную семью. И это произошло благодаря фрескам в мечети Альгамбра.
