«Каждый день ты боишься, что не вернешься, — сказала Мэдлин Куллаб, смотря на море из порта Газы. — Это сложно. Когда мы приближаемся к пятой миле, в нас начинают стрелять. Это рискованно, но я делаю то, что должна».
Прошло почти десять лет с тех пор, как 22-летняя Куллаб продолжила семейный бизнес и пошла по стопам своего отца-рыбака и кормильца семьи. Ему поставили диагноз миелит, воспаление спинного мозга, что сделало его инвалидом.
Мэдлин и ее два младших брата отправляются рано утром или на закате, чтобы развернуть свои сети. Обычно она ловит сардины. Улов в основном зависит от удачи, так как Израиль установил для рыбаков из Газы лимит в шесть миль — это меньше трети площади для рыбалки, выделенной в соответствии с соглашениями в Осло. В запретной зоне рыбы просто не хватает, и Куллаб иногда ходит несколько дней, не поймав ничего. Для лучшего улова им нужно пройти не менее 10 миль.
Ухудшающееся экономическое положение в секторе Газа сильно повлияло на рыбный промысел, причем число работающих рыбаков сократилось с 10 тысяч человек в 2000-м до 4 тысяч в 2016 году. Рыбаки обычно целый год живут в кредит, да и ежедневный улов Куллаб приносит ей всего 2,5 доллара.
Женщина признается, что такая работа становится слишком опасной, и посещает колледж в надежде стать секретарем: «В меня стреляют каждый раз, когда я выхожу в море. Однажды я стала свидетелем смерти 17-летнего Мухаммеда Мансура Бейкера. Было более 10 лодок, мы были в трех милях, когда израильские корабли начали стрелять без какой-либо причины и без предупреждения. Мухаммед был убит выстрелом в живот, пуля вышла через спину, он умер на месте».
