Халед Хоссейни, автор бестселлера «Бегущий за ветром», прожил некоторое время в лагере сирийских беженцев в Иордании. Итогом полученного опыта и размышлений стала эта статья.
Некоторые вещи слишком велики для осознания с одного раза. Поднимите ваши глаза вверх и посмотрите однажды в ночное небо, в его черноту, украшенную миллионами звезд, и попытайтесь разглядеть их все – на целом небосклоне. Это невозможно сделать. Это выше человеческих возможностей. Самое лучшее, что вы в состоянии сделать – сконцентрироваться на одной или двух звездах и представить через них бесконечность небес. Иногда, если вы не в состоянии представить целое, попробуйте составить представление по его частям.
То же самое можно сказать о человеческих страданиях. Что, если вы прочитаете, например, что свыше 220 тысяч сирийцев были убиты с начала гражданской войны в стране? Что, если вы узнаете о 7,6 миллионах людей, которые перемещаются из города в город в поисках убежища? Или о 3,9 миллионах беженцев, что ищут приют в соседних государствах?
Это огромные цифры. Однако крайне сложно представить миллионы лиц в один и тот же момент. Эти числа лишь делают их пятнами на полотнище небывалой человеческой трагедии, размыть масштабы бедствия, что подрывает нашу способность по-настоящему воспринять его.
В начале мая я отправился в Иорданию, в лагерь Агентства ООН по делам беженцев, чтобы встретиться с теми, кто покинул охваченную войной родину. Каждая встреча приносила мне немало историй и напоминала, почему они порой намного полезнее, чем сухие страшные цифры. Я очень люблю высказывание писателя Редьярда Киплинга: «Если бы история рассказывалась в виде небольших повествований, то она никогда не была бы забыта».
Поэтому давайте я познакомлю вас с Халидой, 70-летней женщиной в очках, с выступающими скулами и смехом школьницы. Она из Дамаска, где до войны она жила жизнью обычной матери, в любви, окруженная вниманием и заботой своих девяти взрослых детей. Однако потом началась война, и Халида узнала, что вооруженные группы заставляли молодых людей сражаться на их стороне, угрожая расправой с их матерями. Так что она сделала болезненный и, по мне, потрясающий выбор — решила лишить боевиков этих рычагов воздействия. «Я не хочу быть причиной того, что мои сыновья будут проливать кровь», — рассказала пожилая женщина.
Она бросила все, что имела. Три года спустя она оставила своих детей, свой дом, свой родной город. Одинокая, без образования и в возрасте 67 лет, Халида бежала из Сирии и оказалась в Иордане. Сейчас она живет совсем одна на окраине Аммана, снимая крошечную квартиру у подножия крутого холма. Теперь она вынуждена сама заботиться о себе и делать то, в чем раньше ей помогали дети: готовить пищу, подметать пол, стирать, покупать продукты. Арендная плата составляет самую значительную часть ее расходов, хотя в ближайшее время она будет получать немного денег по программе помощи ООН, которая нацелена на самых уязвимых среди сирийских беженцев.
Каждый день Халида взбирается по крутой, выщербленной лестнице вверх по склону, чтобы добраться из своей съемной квартирки до главной дороги. Она отправляется в Мадабу, и эта поездка занимает больше часа, так как женщине нужно сделать две пересадки на разные автобусы, чтобы попасть в образовательный центр, где она учится грамоте вместе с остальными сирийскими беженцами – молодыми девушками и женщинами. Халида – самая старшая и, пожалуй, самая прилежная ученица в классе, потому что сейчас для нее образование стало незаменимым навыком для выживания. Несмотря на трясущиеся руки, она старательно пишет в тетради страницу за страницей. «Когда мне дают две страницы домашнего задания, я выполняю четыре», — с гордостью говорит она.
Халида очень скучает по Сирии. Она тоскует по своему дому, и, что еще хуже, по своим детям. Но она признается мне, что скорее станет жить одна, в преклонном возрасте, в чужой стране, чем вернется обратно на родину и подвергнет сыновей опасности. Разговаривая с ней, я вспомнил о знаменитом высказывании Чингисхана, когда он наблюдал, как его заклятый враг Джелал ад-Дин смело спрыгнул в реку на лошади: «Каждый отец должен иметь такого сына».
Я удивляюсь воле Халиды выжить и масштабам ее самопожертвования, а также ее сообразительности. В самом деле, каждый сын должен иметь такую мать.
В отличие от Халиды, 29-летний Аднан находится в расцвете лет, или то, что должно было стать им. Дружелюбный черноволосый бывший инженер получал степень магистра в сфере информационных технологий в университете Дамаска как раз в то время, когда началась война. Контрольно-пропускные пункты и угроза задержание лишили его возможности продолжать учебу. Он вернулся домой, к своей семье, в провинцию Гута, где его повседневная жизнь, когда-то наполненная встречами с друзьями, единомышленниками и профессорами, теперь перемежается стрельбой.
Бомбы с душераздирающим воем падали на землю, где, как Аднан мне рассказал, он лежал, сжавшись в комок от испуга и в панике бормоча: «В этот раз я умру, в этот раз я умру…» Какое же облегчение юноша почувствовал после того, как выжил в очередной бомбежке, и какой невероятный ужас, когда он вышел из своего укрытия и увидел на улице мужчин, женщин и детей, стонущих от боли, а также тела его соседей. «Нет», — поправляет Аднан сам себя, — «не тела, а разбросанные по всей улице разорванные на куски фрагменты тех, кого он знал с детства».
В конце концов Аднан бежал в Иорданию вместе с матерью и братом, с которыми он сейчас и живет в лагере Заатари. Вместе с ним тут находятся около 83 000 сирийских беженцев. Его отец до сих пор в Сирии, так как не может выбраться из оккупированного района. Аднан рад, что жив. Он молод. Он хочет закончить учебу. «Мы такие же люди», — говорит он, и на его лице появляется глубокая печаль. — «У нас есть амбиции, у нас есть стремления, которые мы хотим реализовать». Но мечты Аднана были разбиты, а его надежды — уничтожены. Скука, разруха, даже сейчас, стала врагом, с которым ему приходится бороться ежедневно. И потому он делает то, что он может — учит других беженцев в лагере компьютерной грамотности. Также Аднан принимает участие в культурных программах, проводимых сирийской молодежной группой. Однако в основном Аднан, конечно, ждет, когда Сирия обретет свои права, даже если он беспомощно наблюдает со стороны, как его страна все больше и больше превращается в руины.
Положение Аднана кажется почти роскошным в сравнении с Ум Анас, 43-летней сирийской женщиной, которую я встретил возле Мадаба. 10 месяцев назад, опасаясь за жизни своих детей, она покинула свой дом в Хелехе, пригороде Дамаска, и бежала в Иорданию с семерыми ребятишками. Двое из которых, Марва и Холуд, им 22 и 17 лет, инвалиды. Они родились с тяжелыми пороками развития конечностей. Ситуация Холуд душераздирающая. Когда вы видите ее впервые, практически не существующие ноги, поджатые под подолом платья, то у вас создается иллюзия, что ее тело заканчивается в талии.
На протяжении пяти месяцев Ум Анас с детьми перебиралась от деревни к деревне в Сирии, иногда пешком, иногда на машине, всегда в поисках безопасного места. Мать тащила Холуд на спине или садила в тележку, которую нес ее сын-подросток. Ум Анас много думала о другой дочери-инвалиде и сыне, которых она оставила в Сирии. Они до сих пор живут в осажденном районе вместе с мужем Ум Анас и его второй женой.
В Иордании они жили сначала в лагере Азрака, где теперь обитает около 18000 сирийских беженцев. Но Ум Анас знала, что ее дочери-инвалиду нелегко придется в этом временном пристанище – палаточном городке, раскинувшемся в пыльной, выжженной солнцем пустыне. «Земля здесь очень твердая, как камень. Это скалистая местность», — говорит женщина. При содействии детского комиссара семья покинула лагерь спустя пять месяцев, и теперь снимает комнату в полуразрушенном доме недалеко от Мадаба.
Ум Анас и ее дети в безопасности в Иордании, однако они ведут крайне ограниченный образ жизни. Дети питаются по чуть-чуть дважды в день: оливки и сыр на завтрак, хлеб и чай вечером на ужин. Женщина с горечью признается, что ее старший сын иногда залезает в мусорные баки, чтобы найти хлеб для семьи. Никто из детей не ходит в школу. «Я не могу позволить себе купить им форму, канцелярские принадлежности и оплачивать проезд», — говорит Ум Анас. Она сетует, что ее дети проводят много времени впустую: «Они рассеяны, потеряли концентрацию и улыбаются лишь изредка».
Лучом надежды для нее стала программа поддержки ООН, благодаря которой она сможет получать 120 иорданских динаров каждый месяц. Это порядка 170 американских долларов. Деньги, конечно, не решат все ее проблемы и не воскресит надежды, однако станут подспорьем. «В Сирии у нас были большие планы, но война отняла все наши мечты. У меня нет больше надежды, я лишь хочу, чтобы мои дети получили образование», — говорит Ум Анас.
Это лишь несколько из миллионов историй. У каждого беженца из Сирии она своя. Эти истории накапливаются, и одна не похожа на другую, а затем сливаются в общем хоре голосов. И все вместе они ведут обратно к сухим цифрам статистики: 7,6 миллионов внутренне перемещенных граждан, 3,9 миллионов беженцев.
Числа, в свою очередь, ведут снова к людским трагедиям. Мы вынуждены наблюдать, как бедствия жителей этой страны нарастают с поистине катастрофической скоростью. На наших глазах разворачивается самый большой гуманитарный кризис современности. К примеру, только в Иордании сейчас находятся 16000 семей сирийских беженцев, которые уже включены в список программы поддержки ООН. И они – в числе ожидающих. Потребности этих социально незащищенных семей официально признаны, однако помощь не может быть оказана из-за недостаточного финансирования.
Если мы – международное сообщество и лично каждый их нас — не можем помочь в финансировании, то мы все чаще видим уязвимые семьи беженцев, которые в отчаянии вынуждены прибегать к опасным средствам преодоления трудностей, чтобы просто выжить. Мы наблюдаем, как все чаще и чаще используется детский труд, ранние браки, проституцию, беспризорность. В Иордании я даже слышал о некоторых семьях, которые решили вернуться в Сирию. Другие, избежав смерти на родине, играют в рискованные игры с жизнью, пытаясь через море нелегально перебраться в Европу. Ни один человек не должен стоять перед таким выбором!
Старая сирийская пословица гласит: «Терпение является ключом к облегчению». Но миллионы сирийцев, такие как Халида, Аднан и Ум Анас нуждаются в улучшении их ситуации прямо сейчас. Для них терпение стало роскошью, которую они больше не могут себе позволить.
(При использовании материалов islamisemya.com гиперссылка на сайт обязательна!)
