В данном материале речь пойдет о Ханты-Мансийском автономном округе. В России, пожалуй, три таких специальных региона, где ситуация выставляется государственными СМИ и органами как стабильно развивающаяся, благополучная, восхитительно-медовая: это Ханты-Манскийский и Ямало-Ненецкий автономные округа и Чечня.
Чечня — потому что там была самая кровавая бойня в истории современной России. Ямал — потому что там до 90 процентов месторождений, принадлежащих «Газпрому», по сути это фундамент «Газпрома». Ханты-Мансийский (или Югра, другое его название) — потому что там основные нефтяные разрабатываемые активы страны. Четыре месяца я провел в Березовском районе Югры, но проездом побывал почти во всех районах и крупнейших городах региона. Буду рассказывать про Березовский район, ситуация в котором типична для всего округа.
Ханты и манси — это малочисленные народы России, относятся они к категории коренных народов Севера. По официальным данным, народ ханты насчитывает 31 тысячу человек, манси — 12 500. В Березовском районе проживают свыше 6 тысяч ханты (название народа «ханты» не склоняется, от незнания некоторые журналисты пишут «хантов», «хантами» — это неправильно) и манси — это муниципальное образование с самой большой долей представителей коренных малочисленных народов Севера (КМНС) в округе. Общая численность населения района — около 26 тысяч человек, и она неуклонно снижается год от года. То есть каждый пятый ханты или манси. Из района уезжает русское население, украинцы — их здесь очень много, в советское время они активно приезжали «за длинным северным рублем» — и другие представители многочисленных народов. Численность ханты и манси остается относительно стабильной, даже растет. Одна из ключевых причин — представители коренных малочисленных народов Севера имеют всевозможные преференции со стороны Югры и государства в целом. Им выделяют промысловые квоты на охоту, на рыболовство. Помогают деньгами — пособиями, субсидиями.
Поэтому если у человека есть хоть какое-то отдаленное родство с КМНС, он всеми способами постарается, чтобы его внесли в реестр того или иного КМНС. У русских старожилов, к примеру, подобных преференций нет совсем. Хотя Березово — одно из первых постоянных русских поселений в Сибири, основано в 1593 году, еще хан Кучум был жив и пытался обратно отбить свое Сибирское ханство, когда казаки построили острог Березов. Русские старожилы, потомки казаков, первых переселенцев, во многом переняли традиционные промыслы ханты и манси — охоту, рыболовство, собирательство — и ведут образ жизни точно такой же, как представители КМНС, особенно это касается удаленных деревень, где работы нет никакой вообще и выживать можно исключительно традиционными промыслами.
Однако государственные власти и региональные это не считают поводом помогать старожилам. На этой почве происходят трения между старожилами и КМНС. Из-за слабости организма в смысле усвоения алкоголя, из-за пристрастия к нему, ханты и манси, значительное число из них, не хочу употреблять «большинство», потому что не обладаю точной, до человека, статистикой, просто пропивают получаемые ими пособия и субсидии. В Березово будним днем обычно такая картина: редко увидишь русских, почти все где-то работают, но бродят по улицам КМНС, неухоженные, в замызганной одежде, уже «поддавшие». Еще можно увидеть таджиков или узбеков, они что-нибудь обязательно строят. Есть еще некоторое количество дагестанцев, они, как правило, заняты в торговле. Ханты и манси на работу предпочитают не брать — нет гарантий, что они завтра же не напьются и не плюнут на работу. Да и сами представители КМНС особо не стремятся работать. А зачем? Если округ или государство обязательно тебе поможет: обязано. Русские старожилы тихо недовольствуют, что ханты и манси продолжают получать деньги ни за что, а они не могут добиться государственной помощи на самый, что ни на есть традиционный промысел — например, поставить новую избушку на охотничьих угодьях, получить бесплатную квоту на добычу рыбы и зверя. Охота и рыболовство — в разряде традиционных промыслов Севера. КМНС, спускающие деньги на алкоголь, утрачивают навыки ведения традиционных промыслов. Сейчас уже растет второе поколение ханты и манси, которые ни родного языка не знают, не знают, как выслеживать зверя и ставить на него капкан, как ловить рыбу. То есть по советской терминологии они тунеядцы, но государство и правительство Югры продолжают им помогать. А потомки казаков и первых переселенцев, кстати, ассимилировались отчасти и в плане традиционных верований ханты и манси, хотя и носят православные кресты, но уважают и «подкармливают» местных духов, почитают местные святые места. Однако отношение к ним ровно такое же, как к москвичам или новосибирцам, людям, живущим в несравненно более комфортных мягких условиях, которым не надо добывать себе пропитание, обходя или проплывая на лодке десятки и сотни километров при отсутствии электричества, теплого туалета и стиральной машинки.
Создавая предпосылки для неприязни между старожилами и ханты-манси, государственные органы к тому же способствуют вымиранию представителей КМНС — ухудшается их здоровье от алкоголя, растет смертность от травматизма, связанного с пьянством.
На самом деле помощь от органов региональной и государственной власти в Югре в нынешней ее форме является «помощью». Представьте, человек не знает, как прожить, как научиться жить в суровых условиях Севера, а вы вместо того, чтобы научить его ловить рыбу и тропить зверя, постоянно даете ему эти рыбу и мясо, постоянно подкармливаете его вместо того, чтобы научить его стать самостоятельным. Более того, вы даете ему возможность использовать вашу помощь как он захочет — а он идет и выменивает ее на водку. В организме КМНС недостаточное количество ферментов, отвечающих за расщепление алкоголя, поэтому алкоголь вызывает у них совершенно непредсказуемые реакции, в частности, сумасшествие, состояние аффекта. Пьяные ханты легко ссорятся между собой из-за чепухи и хватаются за ножи или ружья (у кого-то еще дедовские остались). Если пообщаться с КМНС в Березово, то практически в каждой семье найдется кто-то, кто погиб во время пьяной ссоры. В Югре нет ни одной действительно функционирующей программы по борьбе с алкоголизацией КМНС. В округе, в поселках, где значительную долю составляют представители КМНС, свободно торгуют алкоголем, хотя заведомо ясно, что ни к чему положительному это не приведет. Дети из неблагополучных семей ханты и манси начинают пить пиво иной раз уже в 10 лет. Когда я разговаривал с Анной Вандор, исследователем угорских народов из Венгрии (ханты и манси относятся именно к угорской группе), она уже несколько десятилетий занимается исследованиями в Югре и близлежащих регионах, мы сошлись с ней на том, что нынешняя политика российских и региональных властей в отношении ханты и манси — это тихий геноцид. Не газовые камеры и массовые расстрелы, как уничтожали славян, евреев и цыган нацисты, а укладывающееся в нормы «демократического общества» уничтожение. Ведь ясно, что ханты и манси должны быть ограждены от алкоголя, но государство этого не делает, оно, наоборот, поощряет их тягу к спиртному, раздавая им деньги просто так.
Точно такая же форма тихого геноцида проводится властями США в отношении индейцев. Это рассказал мне один из представителей племени лакоты. В резервации активно завозится алкоголь, несмотря на известные проблемы индейцев с «огненной водой», постоянно раздаются денежные пособия. Никакой борьбы с алкоголизацией индейцев власти штатов и федеральные не осуществляют.
Несколько лучше ситуация в соседнем Ямало-Ненецком округе. Там большая часть КМНС — ненцы, они кочевники, занимаются оленеводством, полгода гонят оленей с севера на юг округа, полгода в обратном направлении, живут на горах Полярного Урала и в тундре. В поселки и на фактории заезжают по несколько раз в году, получают пособия, покупают муку и консервы, в некоторых поселках во время массового приезда ненцев запрещают продажу спиртного в магазинах. Но в целом ситуацию спасает именно то, что ненцы кочевники. Они постоянно должны перемещаться, перегонять стада оленей. Это их и спасает от массовой алкоголизации.
Ханты и манси традиционно народы оседлые. Они всегда вели промыслы, привязанные четко к тем или иным местам. У них есть сезонные переходы — например, с места зимней охоты к местам летней рыбалки, но не более того. Оседлость ханты и манси и способствует их алкоголизации.
Есть еще и такой нюанс. Нефтяные компании сознательно занимаются алкоголизацией ханты и манси в Югре, если необходимо добиться от них разрешения на строительство нового нефтепровода или разработку нового месторождения. У ханты и манси есть свои земля для традиционного природопользования, то есть охоты, рыболовства и собирательства, часто они так или иначе попадают в зону интересов нефтяных компаний. В деревни КМНС нефтяники завозят алкоголь и устраивают некий «праздник», выпив, представители КМНС уже себя не контролируют и за дополнительные 100 грамм подпишут какую угодно бумагу.
Но обо всем этом информация из Югры просачивается крайне редко. Все СМИ в округе принадлежат либо региональным властям, либо нефтяным компаниям — ни одного независимого печатного или телевизионного СМИ. Будешь лезть «поперек батьки», очень быстро уволят. Я отчетливо знаю, о чем пишу — я попробовал быть честным журналистом муниципальной газеты, продержался 4 месяца. В итоге из-за конфликта с местными властями меня выдавили. Если учесть, что в селах и поселках практически все виды работы завязаны на бюджетных сферах, конфликт с властями закрывает все возможности заработка. Местные поэтому в конфликты не лезут. Накопив денег, просто уезжают на «Большую землю». Остаются ханты и манси. Спиваться, деградировать и вымирать.
Источник: rabkor.ru
