Крымскотатарская конница прославила государство Гираев. Но, как ни странно, на протяжении длительного времени в Крымском ханстве не было регулярной армии. Здесь преобладала мобилизация ополчения: правители могли в кратчайшие сроки собрать под свои знамёна десятки тысяч воинов.
Такая система оправдывала себя в XV и XVII веках, так как Гираям не приходилось расходовать средства из казны на содержание постоянного войска. Исключение составляла только элитная ханская гвардия — капы-кулу.
Военное дело Крымского ханства интересно тем, что при отсутствии регулярной армии государство считалось весьма боеспособным: за всю историю Гираи выиграли гораздо больше сражений, чем проиграли. Ведь ополченцы шли в поход уже обученными и составляли резерв вооружённых сил, который созывался только на время войны. Причём государству не приходилось снабжать их конями, амуницией, боеприпасами и провиантом — каждый солдат, явившийся на сборный пункт, имел трёхмесячный запас сухой пищи, называемой азык или захире.
Численность крымскотатарского войска каждый раз вызывает споры у историков. Одни утверждают, что ханство не имело возможности выставить 100-тысячное войско, другие же, напротив, считают, что это вполне реальная цифра. Именно воинов, так как в походе армию обязательно сопровождали муллы, слуги, повара, лекари, дервиши, конюшие, кузнецы и другие, не говоря уже о свите хана и его сановниках. По подсчётам историографа Ремаля Ходжи, порой в военной компании могли принять участие до 250 тысяч человек.
О численности крымскотатарского войска в конце XVI века сообщал находившийся в Московии английский дипломат Джильс Флетчер. Он писал: «Когда идёт войною сам великий крымский хан, то ведёт он с собою огромную армию в 100 000 или 200 000 человек, а отдельные мурзы имеют орды, состоящие из 10, 20 или 40 тысяч человек».
Чуть позже французский инженер Гийом де Боплан, строивший крепости в пограничных с крымским ханством польских владениях, отмечал, что если в походе участвует сам Гирай, то общая численность войска достигает 80 тысяч человек. Но если солдат ведёт в бой кто-либо из мурз, то армия насчитывает не более 40 или 50 тысяч человек.
Известный барон Франсуа де Тотт цитирует в мемуарах слова, сказанные ему ханом Гираем, вступившим в военные действия с Россией в 1768 году: «Признаюсь вам, армия будет огромная. Вы пойдёте со мной; я же во главе стотысячной армии выступлю прямо в Новую Сербию. Два других войска, в сорок и в шестьдесят тысяч, должны одновременно продвинуться; одна — к Малому Дону, другая — по левому берегу Борисфена (Днепра) через Орель».
Однако здесь следует заметить, что одни современники-европейцы имели в виду основной костяк войска и называли меньшие цифры, а другие учитывали «пополнение» из ногайских земель и некоторых подвластных ханству удельных княжеств Черкесии, которые присоединялись к хану во время больших походов.
Таким образом, зная о неизменности территории Крымского ханства и стабильной численности населения, можно утверждать, что в крымскотатарском войске во время походов было не менее 40—50 тысяч солдат. В случае большого сражения, возглавляемого самим ханом, численность войска возрастала до 100 тысяч. Походы под предводительством принцев и мурз проводились меньшими силами. Очевидно, что объединённое войско нескольких мурз, без участия самого хана, насчитывало 15—20 тысяч всадников.
Все кампании, в которых принимали участие крымские татары, рассматривались на заседаниях Дивана — государственного совета. Помимо самого хана, калги, нур-эд-дина и визиря на них обязательно присутствовали представители влиятельных аристократических фамилий. Особое и почётное место занимали беи династии Ширин. В случае одобрения и обсуждения всех нюансов — от расстановки сил до провизии — начиналась мобилизация сил.
Часть этой процедуры возлагалась на принцев из династии Гираев и владевших землями мурз. Именно они посылали гонцов огласить на базарных площадях всех городов и селений указ хана о начале военного похода. Сразу же указывались сроки подготовки и место сбора: как правило, местность у Ор-Капы или полуостров Кыл Бурун (Кинбурнская коса) напротив крепости Озю (Очаков).
На подготовку отводилось от одного до трёх месяцев. Но порой армию собирали и за несколько дней. Так, к примеру, в 1501 году был назначен срок в две недели. За это время каждый воин должен был привести с собой трёх коней и иметь личное вооружение; на 5 человек полагалась общая телега. Но уже на следующий год хан Менгли Гирай принял решение дать два месяца на подготовку к военному выступлению и предписал на пять человек брать двух волов.
Юношей младше шестнадцати лет на войну не брали. Этот закон бы принят на одном из заседаний Дивана. Основу крымской армии составляла лёгкая конница и малочисленная пехота народного ополчения.
Часто военные действия велись одновременно на нескольких направлениях, и потому главнокомандующими назначались сыновья или братья хана. Сам же он стоял во главе самого крупного войска, называемого сефери, численность которого насчитывала около 100 тысяч солдат. Беи имели право возглавлять войско «чапуле» — до 50 тысяч человек. Мурзам предписывалось стоять во главе 3 тысяч воинов, называемых «беш баш». Эти подразделения состояли из лёгкой конницы, способной к быстрым маневрам.
Почти у каждого бея и мурзы были свои воины. Могущественный род Ширинов выставлял до 300 мурз, которые, в свою очередь, имели вооружённых «беш баш». Зачастую беи из рода Барын объединяли свои войска с Ширинами и выставляли до 10 тысяч воинов. С нур-эд-дином выступали беи из рода Мансур, которые могли привести до 20 тысяч солдат в полном вооружении.
После сбора основных сил проходил совет всех беев, где назначался главнокомандующий армией. Войско выстраивалось строем в двенадцать колонн, впереди которых становились от-ага. Они являлись начальниками каждой из двенадцати колонн конницы, идущей в бой под руководством хана. Первый наследник в ханстве, калга, мог вести восемь колон (около 50 тыс. человек), второй наследник — нур-эд-дин — шесть колонн (до 40 тыс), визирь со своим войском образовывали 5 колонн (до 30 тыс), беи и мурзы формировали 4 колоны (до 10 тыс).
Как правило, вперёд посылались небольшие отряды, которые собирали информацию о состоянии дорог, о передвижении врага и искали проводников среди местного населения. Крымская армия старалась отправляться в походы весной, когда земля была ещё покрыта травою — подножным кормом для большого количества лошадей. Войско продвигалось довольно быстро благодаря тому, что каждый воин брал с собою как минимум двух-трёх коней низкорослой, выносливой породы. И всадник, не останавливаясь, умел перескочить из седла одной лошади на другое и продолжать путь. В крупном походе приблизительно 80 тысяч всадников вели за собой около 250 тысяч лошадей, что сеяло панику у противников, судивших о численности крымскотатарского войска по количеству конских следов.
Боевой порядок состоял из трёх главных частей: центра под руководством хана, правого крыла — под командованием калги, и левого — под предводительством нур-эд-дина. У каждой части был свой передовой отряд, авангард. Боевой порядок обладал значительной ударной силой и устойчивостью. О начале наступления извещал ритм барабанного боя.
Вопреки распространённому убеждению, сила ханской армии заключалась в тактике, а не в многочисленности. Существовали определённые приемы, применяемые крымскими аскерами. В начале атаки они старались всегда обойти левый фланг армии неприятеля, чтобы удобнее было выпускать стрелы — по две или три одновременно. Часто в случае превосходства врага крымскотатарская конница обращались в притворное бегство. Во время погони в большинстве случаев у противника нарушался строй, а ханская армия продолжала отступать и на ходу обстреливать не защищённых солдат. В самый неожиданный момент они останавливались, вновь смыкали ряды и, уже почти поверженные, вырывали победу из рук врага.
Ещё об одном тактическом приёме крымской конницы упоминал австрийский дипломат, барон Сигизмунд фон Герберштейн: «Когда им приходится сражаться на открытой равнине, а враги находятся на расстоянии полёта стрелы, то они вступают в бой не в строю, а изгибают войско и носятся по кругу, чтобы вернее и удобнее стрелять во врага. Так среди наступающих и отступающих соблюдается удивительный порядок. Правда, для этого у них есть опытные вожатые, за которыми они следуют. Такой способ боя называют «пляской». Московиты говорили, что «они заводят пляску». Командир или вожатый приближается с отрядом к вражескому войску и, пустив стрелы, отъезжает; за ними — другой отряд, и таким образом один отряд за другим, пока первый снова не вернётся вслед за последним».
Именно в этой позиции применялись специфические крымскотатарские стрелы с большими наконечниками. Таким образом, можно установить, что полевой бой, особенно до появления огнестрельного оружия, разделялся на два основных приёма: сражение на далёкой дистанции — при помощи лука и стрел, и схватка древковым и клинковым оружием, которая подразумевала и использование сабли. У некоторых солдат были копья, палицы из хорошего железа или секиры с длинной ручкой. Сражения признавали только в открытом поле; осада крепостей применялась не так часто, но история знает и успехи крымских ханов при осаде.
Стрелковое и холодное оружие славилось далеко за пределами Крымского ханства. Изначально каждый воин имел при себе «саадак» — лук и набор стрел различного назначения. Лук выбирался по силам, росту и длине рук. Сложный лук с натянутой тетивой напоминал букву «М» с плавными перегибами и поражал цель на расстоянии от 400 до 600 метров.
Как правило, всадники использовали короткие луки, а пешие — длинные. Луки конных воинов достигали 180 см. Длина стрелы колебалась от 65 до 73 см. Вместимость татарских колчанов измерялась 30 стрелами, которые обладали прочностью и лёгкостью. Пользовалась популярностью и праща — ручное метательное оружие, состоявшее из кожаного и шерстяного ремня, куда закладывался камень. Пращу вращали над головой и потом освобождали один конец, придавая ускорение камню. Такое оружие применяли и во время знаменитой Грюнвальдской битвы наравне с арканами.
Среди холодного оружия у крымских татар первенство занимали меч и сабля. В отличие от меча сабля имела больше преимуществ: была значительно меньше и легче, а удар — более эффективным, особенно для сидящего верхом на коне. Наличие ятагана упоминается в основном при описании дворцовой стражи — капы-кулу.
А вот кинжал с коротким клинком воины всегда носили при себе. Многие из них имели надписи, выполненные арабской вязью, содержали имена мастеров, владельцев, дату и место изготовления, клеймо, иногда цитаты из Корана. Солдаты верили, что эти надписи помогали хозяину оружия в бою. В отличие от мечей и сабель копья были более распространённым оружием. Длина их древка могла достигать трёх метров.
Известно, что в сражениях применялся и боевой топор, который причислялся к оружию пешего воина, а не всадника. Его пускали в ход во время боя, превращавшегося в тесную схватку отдельных групп, когда длинное древковое оружие только мешало борьбе.
В конце XVI века в Крымском ханстве получили распространение карабины, которые изготавливались в столице государства, Бахчисарае. Один карабин ценился от 15 до 200 пиастров, тогда как в то время за 30 пиастров можно было купить хорошую лошадь. В XVIII веке, по свидетельству французского консула Шарля де Пейсонеля, только в Бахчисарае насчитывалось 20 оружейных мастерских по производству карабинов, а в Кефе — десять пороховых заводов.
На протяжении всей истории Крымского ханства военачальники оставались верны старым традициям, а если и привносили некоторые изменения, то почти незначительные. Отношение к воинскому долгу вырабатывалось с детских лет, ведь важны были и дисциплина, и физическая подготовка. Немалую роль в подготовке солдат играло древнетюркское боевое искусство «кара каплан», сохранившееся в Крыму. Оно включало в себя такие понятия, как уверенность в себе, в своих действиях, храбрость, взаимную поддержку, презрение к смерти. Другими словами, практически вся мужская часть населения ханства находилась в прекрасной спортивной форме и обладала большой отвагой.
